Алексей Иванович Мартынов.

Добрый день, уважаемые коллекционеры клейменных кирпичей и все, кого интересует история кирпичного производства в Российской империи!

Сегодня мы публикуем пост о человеке, который внес значительный вклад в развитие огнеупорного производства в России. В Боровичах его имя хорошо известно, однако общение с коллекционерами Санкт-Петербурга дало понять, что информации об этом человеке опубликовано недостаточно. Практически все слышали и знают фамилии таких боровичских производителей, как Горизонтов, Белостоцкая, Ягупов, Кривцов и Матвеев.  В то время как Алексей Иванович Мартынов, основавший эти заводы в Боровичах, известен мало. Именно о нем мы и поведем свой рассказ в этой статье.

Алексей Иванович Мартынов (1843-1879)

До настоящего времени, основным источником, из которого можно было почерпнуть знания об Алексее Ивановиче, была вышедшая в 2007 году книга Владимира Краснова «Керамический век Боровичей». В главе, посвященной Мартынову, использованы воспоминаний младшей сестры Алексея Ивановича — Лидии Ивановны Шакол, которые хранятся в «Музее истории города Боровичи и Боровичского края».

Редакции «Кирпичной энциклопедии» посчастливилось познакомиться с прямым потомком (в 4-м поколении) А.И. Мартынова — Никитой Юрьевичем Бобровым. При встрече Никита Юрьевич сообщил, что в их семейном архиве есть фотокарточки Алексея Ивановича, его супруги Антонины Александровны, а также дочери Алексея Ивановича Елены, которая прожила долгую жизнь (умерла в 1968 году) и, несмотря на Блокаду и эвакуацию из Ленинграда, смогла сохранить семейный архив. В этом архиве, среди прочего, есть довольно много писем из переписки Алексея Ивановича Мартынова и его супруги Антонины Александровны. Никита Юрьевич любезно предоставил нам их копии. Письма, разумеется, в основном носят личный характер, но в них много упоминаний и данных по производству и продаже кирпича, указаны фамилии покупателей и поставщиков, партнеров и т.д. Всё это — бесценная информация, которая проливает свет на деятельность человека, которого можно смело считать одним из основателей огнеупорного промышленного производства в России.

Перед тем, как перейти к письмам и документам, предлагаем вам ознакомиться с главой из книги В. Краснова «Керамический век Боровичей», которую мы даем в полном объеме:

Судьба второго и третьего  «большеостровских» заводов связана с именем купца первой гильдии Алексея Ивановича Мартынова. Сведений, проливающих свет на его жизнь, оборвавшуюся в самый разгар славных дел, до обидного мало.

С фотографического снимка, сделанного, вероятнее всего, в Петербурге, где он работал доверенным у купцов Растеряевых, задумчиво смотрит молодой ясноглазый человек с русой бородкой и гладко зачесанными назад волосами, обликом своим напоминающий разночинца. Да он и был разночинцем. Мещанское сословие, выходцем из которого он числился по паспорту, не давало ему никаких поблажек и привилегий. Рассчитывать приходилось только на себя, на свою энергию, свои знания и силы. Всего этого молодому Мартынову, вероятно, было не занимать, поскольку должность доверенного, облеченного правом распоряжаться делом от имени хозяев, наличие таких качеств как раз и предполагала.

По хозяйским делам доверенный часто ездил с Гутуевского острова, где располагалось химическое производство братьев Растеряевых, на Ижорский завод в Колпино. И, конечно же, знал о голубом английском огнеупорном кирпиче, в котором завод испытывал острую нужду. Бывал он и на других петербургских заводах. И не уставал расспрашивать знающих людей о тонкостях гончарного и огнеупорного дела, о свойствах глин и секретах их жаростойкости…

Приглядевшись к жизни питерских промышленников, узнав поближе производство, Алексей Иванович решил открыть свое дело. Но не в столичном Петербурге, где ему трудно было бы тягаться с фабрикантами и заводчиками, ворочающими большими капиталами, а в провинциальных Боровичах, промышленная жизнь которых еще только начиналась.

Его энергичная, предприимчивая мать, Александра Александровна Мартынова, скупала у местных крестьян серный колчедан, собранный на мстинских отмелях, и на барках доставляла в Петербург, на химический завод братьев Растеряевых, не приносившее им больших барышей, вскоре и вовсе прогорело. В 1873 году две барки с мстинским колчеданом затонули на Обводном канале. Продолжать промысел не имело смысла.

Надо было браться за новое дел. Для начала Мартыновы, державшие на Большом острове в Боровичах причал для барок, занялись поиском глин для производства огнеупорного кирпича, устойчивый спрос на который на долгие годы вперед был обеспечен бурным развитием отечественной металлургии.

Понимая это, Алексей Иванович поставил для себя более чем сложную задачу: не просто найти нужные глины и открыть своё производство, а разработать свой рецепт качественного огнеупорного кирпича.

Мать во всем помогала сыну. Она объездила с буравом весь Боровичский уезд, собрав образцы глин всех сортов. И не по торным дорогам, а по бездорожью, и не на тройке с бубенцами, а в заляпанной глиной одноколке, которую влачит за собой, позвякивая удилами, усталая мещанская лошаденка. Александра Александровна в свои немолодые уже лета в одиночку выполнила работу целой изыскательской партии! И не роптала на судьбу. Той же неутомимой целеустремленностью был наделен и её деятельный сын.

Первое предприятие, представляющее собой скорее мастерскую, нежели завод, поставили на правом берегу Мсты в 1873 году в местечке Большой остров, неподалёку от того места, где прежде держали свой причал. Землю под него взяли в аренду. Через год купили участок неподалёку от Крестовоздвиженской часовни, где и построили второй завод. Александра Александровна и тут не осталась в стороне, «она сама работала над устройством горна для обжига огнеупорного кирпича» — рассказывала позднее младшая сестра Алексея Ивановича Лидия Ивановна Шакол, оставившая свои воспоминания, хранящиеся сейчас в Боровичском краеведческом музее.

Качество огнеупорного, разработанного Мартыновым, оказалось не ниже английского, что вполне устраивало Ижорский завод, для нужд которого он поставлялся.

По словам Лидии Ивановны, первый мартыновский кирпич носил этикет (то есть маркировку) «Ludya». В ту пору каждый заводчик, для того чтобы не терять потребителей и не путать свой товар с чужим, имел своё клеймо. Возможно, эта маркировка была связана с именем младшей сестры.

С её же слов мы знаем, что Алексей Иванович, не получив привилегии на своё изобретение, лишился средств для развития дела, на которые рассчитывал, и продал завод купцу Сибирякову, а тот, в свою очередь, перепродал его московским купцам Горизонтову и Васильеву. До сего дня не ясно, был ли кирпич, выпускаемый Мартыновым, таким же, как у всех, или существенно отличался он по составу и действительно был достоин патента на изобретение. Вопрос этот остался без ответа.

После смерти Н.П. Горизонтова завод, где к тому времени работали восемнадцать человек и выпускалось в год до четырехсот тысяч штук огнеупорного кирпича на сумму около двенадцати тысяч рублей, по наследству перешел к его дочери Е.Н. Белостоцкой, образовавшей впоследствии «Товарищество Белостоцкая Е.Н. и Мухин А.Н.». К началу Первой мировой войны здесь числится уже семьдесят рабочих, а общая стоимость выпускаемой за год продукции составляет 80,800 рублей. Завод к тому времени обзавёлся паровым двигателем мощностью в тридцать пять лошадиных сил.

Покинув Большой остров, Мартыновы не оставили надежд продолжить начатое дело и в 1877 году совместно с купцами Кривцовым и Матвеевым открыли новый завод чуть ниже деревни Сушани. Именно здесь был найден неутомимой Александрой Александровной нужный сорт глины, так называемый «сухарь».

Как и прежде, огнеупорный кирпич, отличавшийся отменным мартыновским качеством, поставлялся на Ижорский завод, деловые связи с которым Алексей Иванович не утратил.

Конец у этой истории печальный. Через два года, в самый разгар трудов по обустройству завода, бывший опеченский мещанин Алексей Иванович Мартынов заразился дифтеритом, практически неизлечимым в ту пору, и умер в земской больнице.

Похоронили его при большом стечении народа на Успенском кладбище в Боровичах. Батюшка отслужил панихиду. Люди, пришедшие проститься с добрым человеком, разошлись. На кладбище остались безутешная вдова с тремя детьми мал мала меньше да мать, почерневшая от горя.

На надгробном памятнике, тщанием матери установленном на могиле сына, было высечено: «В сем месте покоится тело Алексея Ивановича Мартынова, купца первой гильдии, испытателя и потребителя боровичской глины и огнеупорного кирпича в 1873 году». На обратной стороне гранитной плиты, несколько лет тому назад обнаруженной в полуразрушенном склепе бывшего городского кладбища, можно прочесть замшелую от времени эпитафию: «Уснул, потрудившись в поте, устал, поработав в земле. 1879 год».

Не исполнившаяся до конца судьба всегда таит в себе больше тайн и предположений, нежели судьба сложившаяся, многократно описанная, подтвержденная письмами, фотографиями, документами.

Жизнь опеченского мещанина Алексея Ивановича Мартынова своей незавершенностью, своей житейской трагичностью повторила судьбу многих русских людей, живших на переломе исторических эпох. На таком переломе между «эпохой пара, железа и угля» и эпохой «электричества, стали и нефти» жил и работал, не думая, разумеется, об этом, Алексей Иванович Мартынов.

В 1873 году, когда он открывал на Большом острове свой первый завод, освещенный керосиново-калильными фонарями, на Одесской улице в Санкт-Петербурге вспыхнули электрические лампочки инженера Лодыгина. Тремя годами позже, 2 февраля 1876 года, когда он вел переговоры с компаньонами об открытии второго огнеупорного завода, американец Грэхем Белл подал заявку на получение патента на телефон. Год спустя Томас Эдисон сконструировал и испытал первый в мире звукозаписывающий аппарат — фонограф.

Еще немного — и голос неравнодушного к техническим новинкам купца Мартынова мог бы быть сохранен для потомков на звукозаписывающем валике… Но негромкий голос его навсегда слился с шумом реки, на берегу которой он вырос, с производственным шумом огромного, как город, комбината, в развитие которого и он, как и многие другие, вложил свои силы и не осуществленные при жизни замыслы.

Все эти, казалось бы, не связанные между собой события не самом деле крепко спаяны в одну цепь — цепь промышленного развития и технического прогресса. В этой цепи нет лишних или ненужных звеньев.

Какое-то время завод работал как прежде. Но без деятельного участия купца Мартынова, таившего в себе самый тяжелый и ответственный воз забот и решений, дела пошли хуже и хуже. Так и не сумев как следует наладить производство, компаньоны перепродали завод братьям Ягуповым, оставив без средств к существованию жену, двух дочерей и малолетнего сына Алексея Ивановича. Сын и дочь вскоре умерли. Жена пережила мужа на пятьдесят долгих лет.

Ягуповы развернули дело с купеческой широтой и хозяйской сметкой, построив в 1894 году в деревне Сычево Любытинской волости еще один завод по производству огнеупорного кирпича и двухфальцевой марсельской черепицы, которую до них вообще не делали в Боровичах. Оба завода, где в общей сложности работали 110 человек, давали в год два миллиона огнеупорных кирпичей и полмиллиона штук черепицы. Купцы Ягуповы применили на этом заводе интересное экономически выгодное новшество: установили на реке Охомля водяной двигатель, от которого работала пилорама и мельница для помола глины и шамота.

Судьба Александра Николаевича и Петра Николаевича Ягуповых тоже, увы, трагична. Заводы, в развитие которых каждый из них вложил столько средств и сил, были национализированы, а сами они отлучены от какого-либо участия в производстве. Бывший городской голова, бывший купец второй гильдии Петр Николаевич Ягупов погиб на лесосплаве в 1925 году. О дальнейшей судьбе Александра Николаевича вообще ничего не известно.

В 1922 году оба завода вошли в состав Боркомбината.^[1]

Нам удалось ознакомиться с воспоминаниями сестры Алексея Ивановича. Дадим из них цитату:

А. Мартынов не получил привилегии на свое изобретение, у него не хватало средств для развития дела и он продал завод купцу Сибярокову, который перепродал его его москвичам Горизонтову и Васильеву. Они были люди малокомпетентные в этом деле и перепродали завод немцу, фамилию которого я хорошо не помню.

Оставим эту часть воспоминаний без комментария, скажем лишь, что в описываемое время она была достаточно молода, жила в Санкт-Петербурге и, как можно предположить, училась. В своих письмах А.И. указывал, что её содержание обходилось ему в 300 руб. в год. Возможно, эта сумма — оплата какого-нибудь пансиона или учебного заведения. Воспоминания из детства всегда выборочны, поэтому несовпадения в датах и фамилиях участников нашего повествования естественны, и могут происходить от несовершенства человеческой памяти. Мы же будем отталкиваться от писем, написанных рукой самого Алексея Ивановича и документов, сохранившихся в архивах .

Алексей Иванович Мартынов служил у известных Петербургских промышленников Растеряевых. Кроме химического и дробяного заводов, у них, на описываемый момент, было два кирпичных предприятия, которые производили красный строительный кирпич. Растеряевы участвовали во многих промышленных выставках, как Всероссийских, так и Всемирных, получая на них призы и награды. Сбыт кирпичей был налажен.  В Лештуковском переулке Санкт-Петербурга у Растеряевых был «кирпичный двор», где, кроме красного кирпича продавался и английский огнеупорный кирпич. Потребность в последнем была постоянной, и попытки наладить «местное» производство в те годы были у многих производителей. Мартынов, работая у братьев Растеряевых, видел, что зачастую заказчики выставляют «смешанные» заказы на поставку как красного, так и огнеупорного кирпича. Постоянно посещая Ижорский завод он также сталкивался с насущным вопросом нашей промышленности (в том числе военной), которой постоянно требовалось всё большее количество огнепостоянных кирпичей для обжигательных печей, топок пароходов и т.д.

Семья Мартынова жила в Боровичах, и, как видно из воспоминаний младшей сестры Алексея Ивановича Лидии, их мать была очень энергичной и предприимчивой женщиной. Они (Мартыновы) поставляли серный колчедан на химический завод Растеряевых, возможно, возили в Петербург и глину, об исключительных качествах которой тогда уже было широко известно. Видя большую потребность в огнеупорных кирпичах, Мартыновы решают изготовить пробную партию. По воспоминаниям сестры Лидии, сперва они построили небольшую мастерскую, где и начали производить огнеупоры. В деле, которое хранится в РГА ВМФ, есть указание, что «Купцом Мартыновым в прошлом 1870 году завезено с собственного его завода на Ижорские заводы огнеупорного кирпича бесплатно 1000 штук для испытания.»^[2]

В этом месте нашего повествования  нужно оговорить следующий момент: в воспоминаниях Лидии упоминаются два завода. В письмах же самого Алексея Ивановича речь идет только об одном заводе. Таким образом, можно предположить, что «Первое предприятие, представляющее собой скорее мастерскую» — был временный заводик, который в дальнейшем не эксплуатировался.  Деньги на второй (будем считать его основным) завод Мартынову ссудили Растеряевы. Точную сумму, которую они выделили (и во что обошлось строительство завода) мы уже не узнаем, а вот то, что в 1873 году остаток долга был более 5,000 рублей — стало известно из письма, которое Алексей Иванович написал в июне месяце.

В отправление занятий у Растеряева я вступил немедленно по приезде. Видел одного из братьев Растеряевых. И первый вопрос его, ко мне, был: где я был, в Боровичах? Конечно, я отвечал отрицательно. Сплев весьма правдоподобную причину для пребывания в Колпине, и кажется уверил его в истине моих слов. Завтра или послезавтра, увижу другого Растеряева — старшего; не знаю что тот будет говорить, но я, полагаю, — я очень настроен разойтись с ним немедленно. Отход в настоящее время от Растеряева, принесет мне некоторую материальную невыгоду, это да, но вместе, даст большой покой — морально. <…>

Я говорил с моей Мама, между прочим об уплате нами долга Растеряеву. Моя Мама решила не выдавать (денег) векселей Растеряеву, так как, она говорит, что деньги взял я, а истрачены на дело они, хотя ею, но по моему указанию, и поэтому я должен выдать и векселя на взятую сумму. Сумма эта не менее 5,000 рублей. Я согласился на это, конечно предварив, что Г. Растеряев естественно захочет векселя от того, кому будет принадлежать то, на что истрачены взятые у него деньги. Мама хотела переписать дом на меня и Леонида. Положим будет так. Положим я обязуюсь уплачивать по 1,000 рублей в год. Рассмотрим теперь, что я могу достать и какой суммою могу располагать для наших собственно потребностей. Я надеюсь доставать в Петербурге до 2,000 рублей в год. Из них 1,000 нужно отдавать в уплату долга, до 300 руб. тратить на воспитание Лиды, до 300 руб. на жизненные потребности в СПб. Остается только 400 рублей. Достаточна ли она — эта сумма для удовлетворения необходимых потребностей нашей совместной жизни в Боровичах и на заводе? Этот вопрос я предлагаю Вам на разрешение. Я жду этого разрешения с тревогою, с болью в сердце. Для потребностей, моих родных, довольно будет дохода от торговли. Легко может быть, что в настоящем же году, я получу пользы от кирпича от 2 до 4 тысяч руб. Но может этого и не быть. А я считаю непременным долгом, показывать все мои ресурсы.

Как становится понятно, в 1873 году производство кирпичей на «основном» заводе, о котором и будет идти дальше речь (опять же с оговоркой, что о первой площадке мы знаем только из воспоминаний Лидии Ивановны), налажено, Алексей Иванович уже планирует  получить  с них прибыль. Это согласуется с данными из дела в   РГА ВМФ : «8 июня 1873 г. было решено обратиться к купцу Алексею Мартынову о «доставке потребного количества огнеупорного кирпича по утвержденной цене 50 руб. за тысячу»^[2]

Вопрос, который требует в дальнейшем доработки — когда и где Мартынов получил купеческое звание. 16 июля 1873 года, в письме к своей невесте Нине, Алексей Иванович пишет, что только планирует внести купеческий капитал, а в деле сказано: «Купцом Мартыновым в прошлом 1870 году завезено с собственного его завода». Оставим пока этот вопрос открытым. Цитата из письма:

Я рассчитываю также внести в Боровичах купеческих капитал, с июля месяца и может быть в непродолжительном времени открою торговлю в Боровичах.

Теперь, пока мы не углубились в технические подробности кирпичного производства, давайте поближе познакомимся с семьей Алексея Ивановича.

Родился Алексей Иванович в 1843 году в Опеченском Посаде, в семье мещан Ивана Алексеевича и Александры Александровны Мартыновых. Точная дата рождения Алексея Ивановича пока не определена. В письме от 8 июня 1873 года он отмечает «мне 30-й год». Если это воспринять, как то, что ему должно исполниться 30, то, вероятно, день рождения у него был во второй половине года.

У него был брат Леонид и сестры: Елена, Александра, Елизавета и Лидия.

Их дом в Опеченском посаде сохранился до наших дней (дом 68 по 2-й линии).

В 1873 году Алексей Иванович женился на Антонине Александровне Виллиш.

Антонина Александровна, в свою очередь, была из семьи коллежского секретаря Александра Виллиша  и Елены Ивановны Виллиш (ур. Александровой). Согласно делу в РГИА, семья Виллиш входила в список дворянских родов Новгородской губернии. Кроме того, есть указание, что они владели деревней Ситково Миголощской волости Боровичского уезда.^[3]  У Антонины Александровны была сестра Мария и брат Михаил.

С разрешения Никиты Юрьевича Боброва ниже размещаем письмо с просьбой руки Антонины Александровны, которое Алексей Иванович Мартынов отправил  Елене Ивановне Виллиш 9 мая 1873 года. Свадьба состоялась осенью 1873 года.

За 7 лет брака у Мартыновых родились трое детей — Мария, Иван и Елена. Младшая дочь Елена Алексеевна (ей было год с небольшим, когда не стало Алексея Ивановича), как мы писали выше, и сохранила для семьи переписку своего отца. В 1896 году она вышла замуж за священника Михаила Константиновича Любомирова, родом из Новгорода, и проживала в Санкт-Петербурге (потом Ленинграде).

Познакомившись с семьей Мартынова, давайте теперь вернемся к кирпичному заводу. Алексей Иванович в основном находился и проживал в Петербурге. В Боровичах он бывал наездами. Заводом управляли его мать и брат Леонид. Возвращаясь немного назад, можно дать несколько цитат из писем Александры Мартыновой 1871 года к сыну:

Напиши мне, как узнать доброту кирпича и каков он годится. <…>

Что можно будет нам и зимой работать материал и кирпича хоть немного. Напиши что об этом думаешь, я не передам людям чего не следует. Мне всё надо знать, чтобы так и располагать в будущем. Постройки сделаны.<…>

По письму твоему я посылаю тебе кирпича, а жженного с кремнием я пришлю позже. Глину белую приготовлю сколько нужно. Кирпича теперь около 10 тысяч.

Сам же Мартынов занимался продажей кирпича в Петербурге. Сложно понять, когда А.И. перестал работать на Растеряевых. В марте 1874 он пишет: «Меня задерживает здесь также писание последнего отчета у Растеряева. Кончить отчет теперь, это значит остаться с Растеряевым в хороших отношениях». В последующие годы он сообщает, что по-прежнему живет (квартируется) в доме Растеряевых, периодически встречается с братьями, а также с «бабушкой» (скорее всего речь идет о Аграфене Васильевне Растеряевой, главе фирмы «Сергей Растеряев»). Небольшой штрих: А.И. пишет, что ему в СПб скучно, т.к. у Растеряева совсем нет книг.

Основные отгрузки кирпича шли в Кронштадт, на нужды Адмиралтейства (в частности есть запись о разгрузке барок на Кронштадтском пароходном заводе), и на Ижорский завод в Колпино. Порядок разгрузки был практически всегда одинаков: сперва разгружались в Кронштадте, а потом шли в Колпино. Также есть данные о контракте с Обуховским Сталелитейным Заводом (на 30,000 рублей).

Мощность (производительность) завода до конца не ясна, но из следующего сообщения становится ясно, что за одну закладку в печь обжигали минимум 5,5 тысяч кирпичей.

Дела в заводе идут хорошо: теперь 10 час., а уже 5 1/2 т. кирпича из печи вынуто (начали вынимать с 4 час.) и сегодня наложим и зажжем вновь.

Из писем, которые датируются 1874 годом, можно узнать, что А.И. Мартынов поставлял кирпичи на Ижорский завод не только по прямым контрактам, но и через купца Растеряева.

Дела другого рода, не так то хорошо идут, как хотелось бы. Лодка с кирпичом еще не пришла в Колпино. Да и в Колпине еще не знают, примут ли кирпич. Дело в том, что я доставляю кирпич от Растеряева, а Растеряев должен поставлять кирпич по контракту лучший Английский. Я надеюсь, что кирпич все таки примут. Нужны деньги для расчета рабочих на лодке, Растеряев не дает их; тоже я надеюсь даст.

Дела его «кирпичного бизнеса» в зиму 1873-1874 шли не очень хорошо. Ижорский завод задерживал оплату.

Кроме кирпичей, семья Мартыновых, торговала боровичской глиной. Давайте отдельно отметим, что уже в этих годах Мартынов использовал глину из Сушаней. Именно там в дальнейшем откроется еще одно кирпичное предприятие. Об этом будет сказано далее.

По некоторым контрактам за поставку кирпича и глины, Ижорский завод должен был произвести оплату спустя полгода после получения товара.

Выдержка из письма от 29 сентября 1874 года:

Кирпич в Колпино пожалуй и можно сдать, но денег не придется получить ранее марта будущего 1875 года, также и за глину.

Глину с завода поставляли также Николаю Павловичу Ягупову. Указана цена — 20 рублей с погрузкою. В июне Ягупов оплатил ранее поставленную глину в размере 2,500 рублей, а в сентябре приобрел еще на 1,000 рублей. В последующие годы Ягупов продолжает упоминаться, как покупатель. Ниже мы расскажем, что Николай Павлович, спустя 14 лет после описываемых событий купил кирпичный завод в Сушанях. Как использовал огнеупорную глину Ягупов за полтора десятилетия до открытия своего большого кирпичного производства, вопрос открытый.

Еще одна цитата из письма от 26 февраля 1876 года:

Глину черную от крестьян деревни Шипина принимай не более 2,000 пудов, моя Нина.

Алексей Иванович не только сам продавал глину, но еще и помогал её выбирать и покупать Ижорскому заводу. Пара выдержек из писем:

Был сейчас у Петра Ивановича Меллера и он сказал мне, что Г. Дорошенко, несколько дней назад, уехал в Боровичи, и что ему поручено купить одну и до 3 барок глины. Г. Дорошенко может быть только теперь приехал в Боровичи; поэтому ты постарайся увидеться с ним и скажи ему, что если он еще не купил глину, то я прошу подождать покупать до моего приезда.

Прилагаемое при сем письмо от Г. Романова к г. Дорошенко; писанное по поручению П.И. Меллера — писано в смысле: купить глину у меня.

…

Письмо это тебе передаст Г-н Дорошенко.

Скажи Леониду, чтобы он показал все то, что я писал в письме к нему, кроме залежей глины при деревне «Любытино». Эту глину я сам покажу Г-ну Дорошенко. Пусть Леонид покажет также, имение Г-на Аничкова, так как Г-н Дорошенко имеет письмо к управляющему Аничкова.

Г-н Дорошенко был инженером Ижорских Адмиралтейских заводов. На данных заводах постоянно проводились серьезные испытания над огнеупорными кирпичами различных производителей. В 1871 году были проведены испытания над огнеупорными кирпичами петербургского производителя кирпичей Евграфа Васильевича Кобозева. Отметим, что Кобозев упоминается в письмах, как один из покупателей огнеупорной глины у Алексея Ивановича. Именно из дела Кобозева можно узнать, что:

7 августа 1872 г. в Строительную часть С.-Петербургского порта было подано прошение дозволить производство испытаний над огнеупорным кирпичом купца Мартынова – конкурента Кобозева.

Контора СПб Порта. Часть Материальная. №6439

В Строительную часть СПб порта

На ижорские заводы купцом Мартыновым в прошлом 1870 году завезено с собственного его завода на Ижорские заводы огнеупорного кирпича бесплатно 1000 штук для испытания. По докладу Конторы временно исправляющий должность Главного Командира приказал предоставить Строительной части кирпич Мартынова испытать сравнительно с поставляемым ныне на Ижорские заводы Штабс Капитаном Кобозевым.

Сообщая о сем Строительной части Контора порта просит сделать распоряжение о сравнительном испытании кирпича Мартынова с кирпичом Кобозева и о результатах испытания представить Его Превосходительству. <…>

Поставки от Кобозева на Ижорские Заводы не начались и в октябре. В ноябре отмечалось, что Кобозев отказался от поставок для порта. Кирпич Кобозева, привезенный на Ижорский завод 8 января 1873 г., признали не годным к употреблению. 8 июня 1873 г. было решено обратиться к купцу Алексею Мартынову о «доставке потребного количества огнеупорного кирпича по утвержденной цене 50 руб. за тысячу». Кирпич Мартынова в процессе испытаний в сентябре 1873 г. был признан не уступающим английскому.^[2]

Как раз в 1873 году Ижорским заводом было освоено производство огнеупорных кирпичей из боровичской глины. Таким образом можно считать, что А.И. Мартынов внес свой вклад и в развитие огнеупорного производства Санкт-Петербурга.

Еще один вопрос, который возникает при исследовании деятельности Мартынова — какое же клеймо он ставил на свои кирпичи. Как сказано у Краснова, на первых кирпичах ставилось клеймо «Ludya». По факту написание несколько другое.  Ниже размещена фотография кирпича с клеймом А.М. LIDIA, которая была размещена в статье Нины Агеевой и Павла Куваева «Мартыновский кирпич» в газете «Красная искра».

Оно очень редкое, нам (редакции) известно только о двух находках кирпичей с этой маркой. Как следует из личных писем, не на всех кирпичах Мартыновский завод ставил клейма. В одном обращении есть четкое указание жене, чтобы она расплатилась за поставленные дрова кирпичами с клеймом. Раз акцентировано внимание на клейме, то отсюда следует прямой и простой вывод, что были кирпичи и без указания марки.

Еще одним известным на данный момент клеймом является «А.М. О. ПОСАДЪ».

В 1874-75 годах, Алексей Иванович пытался найти компаньона для совместного владения кирпичный заводом. В письмах чаще всего упоминаются две фамилии возможных партнеров: Арман и Пульман (к сожалению указаний на имена нет,  поэтому трудно понять с кем именно общался Алексей Иванович). Причем Пульман в 1874-м году просил Мартынова никого более не искать в товарищи:

Был вчерашний день у Пульмана. Он не приезжал ко мне вследствие болезни своего отца, теперь последний поправился и они оба: отец и сын — приедут вместе со мной в завод. Очень вероятно, Нина, что я вступлю с ним в соглашение. Он просил меня не предлагать более никому быть товарищем по заводу. Согласившись с ним, Нина моя, твоему мужу будет гораздо легче продолжать кирпичное дело: будут занятия только по увеличению дел завода, по расширению его, а эти занятия всегда полезны; и не будет забот о приискании денег, необходимых для дела; а последнее то, как ты знаешь, и сокрушало меня.

Предполагалось, что именно он станет совладельцем. Однако год спустя (27 ноября 1875 г.) А.И. пишет:

Был я в Кронштадте у Пульмана. И там мне ничего пока не сказали относительно участия в кирпичных делах. Можно думать, что ничего у нас общего с ним и не будет.

Время идет. Алексей Иванович наработал в Петербурге связи, успешно занимается продажей. Отгрузки идут в основном в Кронштадт. Колпино уже не упоминается, что и понятно: Ижорский завод наладил своё производство огнеупорных кирпичей, и теперь у Мартынова уменьшился рынок сбыта. Про Обуховский Сталелитейный завод упоминаний не встречается, но часть писем он (Мартынов) отправляет из села Александровского, где и располагался этот завод. Возможно — мы можем только предполагать — ОСЗ остался одним из клиентов Алексея Ивановича.

Кирпичным заводом в Боровичах, как указано выше, управляют его мать и брат Леонид. В какой-то момент, как можно понять из переписки, брат стал «прогуливать» работу. Помогать по заводу стала супруга Алексея Ивановича. В июне 1877 года  Мартынов  спрашивает уже Антонину Александровну: «Напиши, отправила ли ты барки с кирпичом».

Еще одна цитата:

Скажи Василию Тимофеевичу Маршалову, чтобы он распорядился спихнуть оставшуюся порожнюю барку, осушил бы на бору также, как была осушена одна высокая барка на ровном месте. Пусть также заставит порядовщицу Авдотью работать кирпич клетчатый от 3 до 4 тысяч штук.

Управлять производством дистанционно достаточно сложно, поэтому Мартынов продолжает искать людей, которые могут стать совладельцами (и помощниками в управлении). В середине 1877 года он их находит. Товарищами по заводу стали: Ховрин, Чертков и Смолин.

В этом месте сделаем опять отсылку к книге «Керамический век Боровичей» Владимира Краснова: «С её же (т.е. Лидии Шакол) слов мы знаем, что Алексей Иванович, не получив привилегии на своё изобретение, лишился средств для развития дела, на которые рассчитывал, и продал завод купцу Сибирякову, а тот, в свою очередь, перепродал его московским купцам Горизонтову и Васильеву». Фамилия Сибирякова (Сибярокова) ни в одном письме не встречается, поэтому это разночтение мы указываем, но оставляем без комментариев.

Вернемся к товарищам по предприятию. На каких условиях они вошли в совладение, полностью понять их писем не удалось, но общая картина ясна. Несколько цитат:

От 2 июля 1877 г.:

Дела мои идут здесь так себе. Товарищи немного дурят, ну и пусть дурят.

От 25 августа 1877 г.:

Кажется, что я разойдусь с товарищами без хлопот. Жалованье до 20 сентября я получу с них. <…>

Теперь они, товарищи, обещают отдать мне только жалованье и затраченные мною в завод 40 р. и 21 р., всего до двухсот рублей; часть же мою в заводе они уплатят в три срока: треть через месяц, треть через шесть месяцев и последнюю треть через один год; на всю эту сумму они выдадут мне векселя.

От 24 декабря 1877 г.:

В среду и вчера, я писал тебе письмо с просьбою прислать ко мне бумагу с обязательством бывших товарищей: Ховрина, Черткова и Смолина уплатить мне деньги 2,707 рублей в три срока. 902 руб. получены и сделана поэтому на бумаге надпись в уплате мне 902 руб. Бумага эта дана мною тебе на хранение, вместе с другими.

В этот период Алексей Иванович по-прежнему находится в Петербурге, занимается реализацией кирпичей. Интересный момент: когда он пишет о проданном товаре, разделяет его на свой и на общий.

От 1 июля 1877 г.: Барки обе на своих местах. Из моей завтра начнем выгрузку.

От 15 июля 1877 г.: Вследствие того, что кирпич из общей барки на большую часть не продан, товарищи, прежде отправлявшие меня в Боровичи, теперь не велят ехать, вчера чуть не силою не пустили. Но сегодня я все таки уеду, уеду даже не простившись.

За свой кирпич деньги еще не получены. Получит их Яков Федорович, а пока я взял у него часть денег вперед.

Итак, во второй половине 1877 года у завода появились новые владельцы и на этом можно считать историю предприятия на Большом острове, под руководством Мартынова оконченной. Отметим, что этот завод работал до самой Революции.

Давайте посмотрим, кому в дальнем он принадлежал.

Спустя четыре года работы он был продан титулярному советнику, купцу 2 гильдии Николаю Петровичу Горизонтову. Кирпичный бизнес был Горизонтову знаком. В Новосаратовской колонии Санкт-Петербурга у него в это время уже был кирпичный завод.

В «Ведомости о промышленном заведении №59» от 14 февраля 1894 года, которую заполнил управляющий заводом Иван Васильевич Федоров, указано, что завод на Большом острове был куплен Горизонтовым в августе 1881 года.^[4] 

Как видно, одна фамилия в этих источниках совпадает — Ховрин. Кто были все эти люди, фамилии которых указаны, и какие клейма они ставили на своей продукции, за недостаточностью данных,  точно сказать нельзя. Надеемся, что в дальнейшем информация будет прирастать подробностями и тогда мы опубликуем более развернутые данные об этом периоде работы «мартыновских» кирпичных заводов.

После смерти Н.П. Горизонтова завод перешел к его дочери — Елизавете Николаевне Белостоцкой, которая организовала товарищество «Белостоцкая Е.Н. и Мухин А.Н.».

Завод в Сушанях.

В переписке с супругой в 1877 году периодически встречается фамилия Кривцовых. То он передает письмо с Яковом Алексеевичем Кривцовым, то посылает иголки для Федора Федоровича Кривцова, а в одном письме он пишет, что приедет в Боровичи в одном поезде с Федором Ивановичем Кривцовым. Из этого можно сделать вывод, что он дружил с этим семейством. Возможно именно в этом кроется ответ на вопрос, как получилось, что директор Городского Общественного банка Боровичей Федор Иванович Кривцов и товарищ директора этого же банка Александр Матвеевич Матвеев^[5] вошли в совладение нового кирпичного производства, которое Алексей Иванович Мартынов решил открыть в Сушанях (глину из этих мест, как мы знаем, он использовал для производства еще на своем «большеостровском» заводе).

Давайте посмотрим на сложившуюся к этому моменту ситуацию отстраненно. С товарищами по «Большеостровскому» предприятию А.И. Мартынов разошелся. В активе — опыт, отлаженные связи и, что немаловажно в бизнесе, — налаженные каналы сбыта продукции. Глина в Сушанях, как прекрасно знал Алексей Иванович, была отменного качества. Все эти соображения вместе давали хорошую перспективу для развития нового кирпичного бизнеса, который А.И. мог предложить Кривцову и Матвееву. Отметим, что копи этой глины в это время принадлежали английскому Торговому Дому «Thomson Bonar & Company», который наладил из неё производство огнеупоров на своём Глухоозерском заводе в Петербурге.

Дадим ещё одну цитату из воспоминаний Лидии Ивановны:

А.И. Мартынов переехал в Боровичи, он не мог успокоиться, что его изобретение в чужих руках, и в Боровичах, в компании с купцами Матвеевым и Кривцовым Федором Ивановичем открыли новый завод.

Товарищество было зарегистрировано в апреле 1878 года. Соучредителем в нем выступает теща Алексея Ивановича — Елена Ивановна. Почему именно на неё оформили, уже, наверное, узнать не получится. Предположим, что она решила помочь дочери и зятю, и внесла взнос 1,500 рублей.

Тысяча восемьсот семьдесят восьмого апреля двадцатого дня, мы нижеподписавшиеся, Боровичские  2-й гильдии купцы Федор Иванович Кривцов и Александр Матвеевич Матвеев, Боровичская землевладелица вдова Коллежского Секретаря Елена Ивановна Виллиш, заключили между собой договор в нижеследующем: 1-е. Мы все трое, согласясь между собой составить товарищество на вере, для выделки русского огнеупорного кирпича под фирмою «Кривцов, Матвеев и Ко», обязались, при учреждении означенного товарищества, внести на устройство завода и производство в нем кирпича, по одной тысяче пятьсот рублей, которые должны составлять складной капитал товарищества. Для расширения дела предоставляется как товарищам, так и компаньону увеличивать свой вклад новым взносом во всякое время. 2-е. Товарищество на имя своего члена Александра Матвеевича Матвеева, арендует у крестьян деревни Сушаней, при самой деревне, участок земли в размере одной с четвертью десятины, на срок не менее десяти лет, с правом возобновлять аренду и далее, если оно признает для себя это полезным. 3-е. Заведывание работами, а равно ведение отчетности по заводу предоставляется товариществу возложить на постороннее лицо, выбор которого вполне зависит от самого товарищества. Покупка же материалов потребных для завода, а также продажа вырабатываемых заводом изделий, должна производиться или непосредственно самими товарищами Кривцовым и Матвеевым или же, с их разрешения, лицом, которому поручено заведывание работами. 4-е. Обязательства от имени товарищества, для приобретенные для завода материалы, выдаются, не иначе как за подписью двух членов товарищества — Кривцова и Матвеева. Обязательства же выданные за подписью какого либо члена делает его необязательным для товарищества. 5-е. Из дохода, ежегодно 5% прибыли откладывается в складочный капитал на погашение расхода по устройству завода, за вычетом этих 5% чистым доходом, пользуются все трое: Кривцов, Матвеев и Виллиш и делят его между собой пропорционально вкладному капиталу. В случае, если товарищество потеряет какой либо убыток, то он падает на каждого из нас: Кривцова, Матвеева и Виллиш пропорционально вкладному капиталу. 6-е. В случае смерти кого либо из нас: Кривцова, Матвеева или Виллиш, жены первых: Александра Васильевна Кривцова и Александра Ивановна Матвеева и дочь последней Антонина Александровна Мартынова, вступают в товарищество на правах нам присвоенных в противном случае выдается им на руки вкладной капитал с следуемой по 5 пункту частью прибыли за тот год, в котором участвующие умерли. 7-е. Отчетный год товарищества считается с 1-го января по 1-е января следующего года. Должен составляться подробный отчет. В отчете должно быть показано подробно: по приходу сколько, за каждую сумму, когда и кому продано изделий и сколько к концу отчетного года осталось не проданных изделий, по расходу — сколько выдано жалованья служащим, какая сумма денег затрачена на ремонт и на покупку материалов. Отчет должен быть в четырех экземплярах: один хранится при делах в конторе завода, три остальные выдаются на руки двум товарищам и компаньону. 8-е. В случае, если, по годовому отчету окажется, что убыток равняется половине складочного капитала, то существование товарищества прекращаются и дела его ликвидируются в том порядке, в каком оно найдет для себя более выгодным, во всяком случае ликвидация должна быть окончена в продолжении двух лет не долее. 9-е. В случае, если кто либо из участвующих в товариществе пожелает выйти из него, то получает только семьдесят пять процентов вкладного капитала и чистого дохода, падающего на его долю к началу того года, в который он оставил товарищество; остальные же двадцать пять процентов причисляются к капиталу остальных участвующих в товариществе. 10-е. Г-же Елене Ивановне Виллиш предоставляется право, во всякое время, внеся узаконенные на этот предмет пошлины, быть товарищем и в этом случае участвовать на равных правах с товарищами Кривцовым и Матвеевым во всем касающемся до дел товарищества. 11-е. Копии с сего договора должны быть выданы всем участвующим, подписанный — храниться при делах в конторе завода. 12-е. Договор сей обязуемся хранить свято и нерушимо.

В первое время данный завод использовал клеймо КМВ (по первым буквам фамилий совладельцев).

После смерти Алексея Ивановича в 1879 году, Елена Ивановна, вероятно, покинула товарищество. С этого момента на клейме остались только литеры К и М. Данные кирпичи достаточно редкие, видимо, эти два вида клейм ставили непродолжительное время.

Впоследствии клеймо приобрело знакомый коллекционерам вид.

Большая просьба ко всем: если в Вашей коллекции есть кирпич с правильно написанной литерой И, пришлите, пожалуйста, его фото нам на почту, мы обязательно его разместим в этом посте с указанием Вашего авторства.

3 октября 1884 года Федор Иванович Кривцов умирает. Очередной вопрос, на который пока нет ответа — кто занял его место в товариществе? Можно предположить, что это, согласно уставу, была Александра Васильевна Кривцова, а возможно и его сын Федор Федорович Кривцов.

Во время работы завода в «послемартыновское» время в справочных изданиях рынком сбыта продукции указывались Боровичи. Т.е. со смертью Алексея Ивановича связи в Петербурге растерялись, и кирпичи реализовывали местным покупателям.

В 1888 году завод был продан Николаю Павловичу Ягупову. Ниже приведены ведомости (анкеты пром. заведений) 1894 года, которые заполнял своей рукой лично Ягупов.^[4]

Под руководством Ягуповых предприятие проработало до Революции.

Работа производств под руководством Горизонтова, Белостоцкой и Мухина, Ягуповых — тема для отдельных исследований. Мы ставили перед собой задачу —  показать вам, что предприятия, открытые Алексеем Ивановичем Мартыновым проработали (разумеется в модернизированном виде) до Революции, и в дальнейшем вошли в состав Боркомбината.

Давайте подытожим всё вышеизложенное и попробуем дать общую оценку деятельности Алексея Ивановича Мартынова. Попробуем оценить тот вклад, который внес Алексей Иванович в дело производства огнеупоров в России.

Что известно на данный момент о производстве огнеупорных кирпичей в Боровичах до 1870 года (года, когда Алексей Иванович начал своё дело)? В середине 50-х свой кирпичный завод на реке Крупе организовал Нобель. Как указано в публикациях исследователей, которые изучали его деятельность, завод просуществовав всего три года, разорился. В 1860 году на выставке сельского хозяйства и промышленности, был отмечен фаянсовый завод Г. Мейера (скорее всего речь идет о петербургском производителе кирпичей Иогане Мейере), однако отмечалось, что он в состоянии приготовлять только до 5,000 огнеупорных кирпичей ежегодно. Также известны гончарные заводы М. Зайцевского (он приобрел его в 1857 году у Трифонова) и И.Я. Беляева. Заводы эти специализировались на гончарной посуде, и могли выпускать кирпичи для своих нужд и даже на продажу, но нигде нет упоминаний о промышленном их производстве на данных предприятиях. Мелких кустарей, которые производили кирпичи, мы также не берем в расчет. Таким образом, именно Алексея Ивановича Мартынова можно считать тем человеком, который «запустил машину» промышленного производства огнеупоров в Боровичском крае, слава о которых не меркнет и по сей день. Пройдет совсем немного времени, и Боровичи из провинциального городка станут одним из промышленных центров России. После того, как Алексей Иванович произвел пробную партию кирпичей, отдал её (бесплатно) для тестов и испытаний на Ижорские Адмиралтейские Заводы, в результате которых они были признаны не уступающими по качеству английским, интерес к боровичским глинам вырос многократно. Как мы увидели выше, буквально за пару лет было налажено производство огнеупоров на Адмиралтейских Ижорских заводах. Стало понятно, что нашей военной промышленности, не сразу, конечно, а со временем,  удастся уйти от полной зависимости иностранных поставок такого стратегического материала, которым являлись огнепостоянные кирпичи. Алексей Иванович, без сомнения был причастен к этому. Обидно, что Алексею Ивановичу так и не встретился человек с большим капиталом, который бы поверил в перспективу возможности конкуренции боровичских огнеупоров с английскими производителями. Через год после смерти Мартынова, в Боровичах откроет своё дело будущий «Король огнеупоров» Константин Логинович Вахтер, который в дальнейшем продукцией своей «кирпичной империи», перекроет половину потребности страны в огнеупорных кирпичах. История не терпит сослагательного  наклонения, и кто знает, если бы не роковая болезнь, возможно, что при содействии купцов Матвеева и Кривцова, Алексей Иванович Мартынов смог бы поставить своё кирпичное дело на широкую ногу. Однако случилось то, что случилось. Надеемся, что прочитав данный материал, теперь, когда будет заходить речь о производстве огнеупоров в Боровичах, вы будете помнить, что свою беспрерывную историю это производство ведет от Алексея Ивановича Мартынова.

Источники

[1] Владимир Краснов//Керамический век Боровичей. — СПб; тип. Астерион. 2007. — С. 20-25.

[2] РГА ВМФ. Ф. 921. Оп. 15. Д. 103.

[3] РГИА. Ф. 1343. Оп. 51. Д. 644.

[4] РГИА. Ф. 20. Оп. 12. Д. 138.

[5] Памятная книжка Новгородской губернии на 1880 год. — Новгород; тип. Новг. Губ. Правл., 1880. — С. 61.

Любомир Бакин