Жизнь Державина. Купец Матвей Бородин. Откупное дело.

Одним из главных виновников неприятностей, сопровождавших последние два года службы Державина в Тамбове, был купец Матвей Петрович Бородин. Имя его уже встретилось нам, когда шла речь о торжестве открытия училища; при этом случае он, желая угодить губернатору, взял на себя угощение народа. Может быть из такого же побуждения бра его, Иона, продал свой дом под училище. Матвей Бородин играл в Тамбове роль первого капиталиста и принадлежал к тому разряду лиц, который так хорошо охарактеризован графом Салиасом в статье его «Поэт Державин, правитель наместничества». «Это», говорит он, «мужик с миллионом, постигший своим неразвитым, но от природы сильным умом, в чем суть дела на земле. В жизни для него один смысл, одна цель, одно дело — нажива… Эта личность живет и теперь на Руси, и может быть еще долго будет жить и процветать». В скором времени Державин по разным признакам стал сомневаться в честности Бородина и наконец увидел с его стороны явное плутовство. Обстоятельством, окончательно раскрывшим губернатору глаза на его счет, была поставка кирпича. Было уже замечено, что Тамбов вообще страдал недостатком каменного строительного материала. Незадолго до прибытия Державина там был устроен, в ведении приказа общественного призрения, кирпичный завод, на котором работы производились колодниками, содержавшимися в доме; но так как между ними не было опытных в этом деле людей, то Державин посылал в Кострому своего бывшего секретаря Савинского для приискания кирпичных мастеров. Эта мера однакож не привела к желанному результату. Пробовали также выписывать кирпич из Москвы, для чего туда ездил смотритель тамбовского кирпичного завода Степанов. Бывший там в то время проездом Гудович вместе с ним смотрел кирпич, и велел закупить ящик этого материала для Тамбова. Позднее Державин хотел запасаться цокольным камнем из находящихся около города каменоломен. Между прочим он посылал колодников ломать камень в имении Лунина. Но Лунину не нравилось видеть у себя таких гостей: у него была машина для вырывания камня и он надеялся, что она и без них может оказать ту же услугу.  Державин приглашал его взять подряд на доставку камня в Тамбов, но Лунин под разными предлогами уклонялся от этого. Между тем явилась надежда получать камень из имения обер-шталмейстера Л.А. Нарышкина. Один из приехавших оттуда земских уверил Державина, что там есть большая гора, из которой всякого рода люди пользуются камнем безденежно, и это еще служит к выгоде владельца, так как земля тем очищается, камень же никакой прибыли ему не приносит, и потому может быть добываем без всякой предварительной переписки с Нарышкиным.  Державин положился на эти слова и послал дворянского заседателя просить, чтобы ему отвели место для ломки камня. Но другой земский объявил, что без позволения хозяина ломать камень нельзя. Сам Нарышкин подтвердил это заявление; Державин объяснил, как было дело, и прибавил, что постарается обойтись без камня; а ежели он непременно нужен будет, то просит уведомить, за какую цену с сажени позволят ломать его. Состоялось ли после, по этому предмету, какое-нибудь соглашение, неизвестно.

На выручку Тамбова из подобных затруднений явился Бородин. Он взялся ставить кирпич по подряду для казенного строения и в августе 1786 года объявил в казенной палате, что у него наготове имеется 1,145,000 кирпичей. Тогда же его кирпич был освидетельствован, относительно количества, асессором строительной комиссии Смирновым, а относительно доброты губернским архитектором Усачевым: первый показал, что кирпич весь на лицо, а второй, что он вполне доброкачествен. Бородин особой подпиской обязался хранить кирпич в целости и в следующую зиму перевезти его на место строения. По определению казенной палаты подрядчику выдана была вся следовавшая сумма, 3,400 рублей. Весной 1787 г. надо было, по назначению наместника, из заготовленного кирпича построить обжигательные печи. Между тем до Державина дошел слух, что купленный кирпич не только не привезен на место, но и в готовности в сараях не находится.  Поэтому он приказал коменданту вместе со Смирновым и Усачевым вторично освидетельствовать кирпич.  При осмотре оказалось с небольшим всего 500,000 кирпичей, отчасти не обожженных, в том числе около 137,000 прикупленных у других купцов, еще не получивших за это количество денег. Доставлено к собору было только 60,000; остальное же количество оставалось на заводах частью Бородина, частью продавцов, которые до получения денег не хотели отпускать своего кирпича;  притом из наличного числа обожженного кирпича по крайней мере четвертая доля оказалась негодной, а не обожженный и весь никуда не годился. Между тем другого кирпича во всем городе ни за какие деньги достать было невозможно, и в казенных постройках неминуемо должна была произойти остановка. Таким образом и Бородин, и оба лица, в первый раз освидетельствовавшие кирпич, подлежали ответственности. Бородин позволил себе явный обман и не исполнил своего обязательства, получив сполна деньги за такое количество кирпича, которого не только тогда, но и по прошествии года поставить не мог. Поэтому Державин предложил наместническому правлению купить недостающее количество кирпича на счет Бородина, а его самого отослать куда следует для отдачи под суд. И ежели, заканчивал губернатор свое письмо к Гудовичу об этом деле, сие столь бесстрашное, явное похищение казны в основателе, можно сказать, по здешнему месту многих плутовств, Бородине, по законам строго не накажешь, то я безнадежен произвесть здесь что-либо полезное: ибо один худой или добрый корень бывает многим себе подобным отраслям причиною.

Источник: Жизнь Державина. — СПб; тип. Императ. Ак. Наук. 1880 г. —  С. 490-492