Строительство Казанского собора.

9 января 1801 г. С.-Петербург . Незадолго до этого доклада Комиссия представила на благовоззрение Его Величества особую записку, в которой испрашивается: повеление 1) поместить Комиссию в здании народной школы, стоящей на месте, где назначено строение, 2) передать казенные кирпичные заводы в полное ведение Комиссии до конца постройки церкви, 3) материалы, оставшиеся в мызе Пелле от сломанных корпусов, за исключением употребленных на строение Михайловского Замка, отпустить в пользование Комиссии, 4) путиловских крестьян, употребляемых при строении, выбрав лучших десятников, отрядить к строению церкви, а сверх того, когда потребуется, путиловских каменотесцев отпустить для обработки Пудожскаго камня. 5) разных мастеров из Гоф-Интендантской Конторы по требованию Комиссии отпускать к строению церкви, 6) выдавать ежегодно жалованье: архитектору — 3.000 р., 2-м каменным мастерам — 2.000 р., казначею — 500 р., секретарю — 600 р., бухгалтеру — 750 р., трем писцам — 900 р., трем комиссарам — 900 р., двенадцати путиловцам — 1.080 р. На канцелярский расход и пр. — 600 р. Эта записка также удостоилась собственноручной Государевой подписи: «Быть по сему». 13 декабря
1800 г. С.-Петербург. При этом интересно отметить, что жалованье архитектору проставлено рукою Его Величества.

17 января 1801 г. на имя государственного казначея во-последовал Высочайший указ об отпуске на строение Казанской церкви 1.000.000 рублей в текущем году. Деньги эти, по соглашению графа Строганова и государственного казначея, решено было переводить в кассу Комиссии по месячным суммам, причем первые деньги за три месяца были выданы казначеем в том же январе месяце. Таким образом, согласно Высочайшей резолюции от 13 декабря 1800 г., Комиссия, помимо прямого своего дела: строительства храма, получив в заведывание казенные кирпичные заводы, ломки строений в мызе Пелла, тем самым увеличила сумму своих забот, так как оказалось, что дополнительные труды весьма значительны. Благодаря разносторонности в трудах, Комиссия постепенно вынуждена была увеличивать состав служащих, и со временем этот штат увеличился вдвое. Архитектору Воронихину было предоставлено, журнальным постановлением от 13 декабря 1800 г., право выбора двух каменных мастеров, знающих совершенно «практическое строений производство». Это право осталось за строителем во все время производства работ, когда под его началом находилось не два, а одиннадцать помощников разных степеней. 24 января 1801 г. архитектор Воронихин представил опись производства работ и реестр материалов, необходимых для исполнения работ земляных и каменных, кончая устройством цоколя. Комиссия, рассмотрев означенный доклад, постановила передать его «для лучшей благонадежности подробнейшему рассмотрению и утверждению сочлену оной комиссии, Ивану Егоровичу Старову, как человеку, производившему великолепные здания и знающему совершенно в практике укреплять строения». И хотя по этой Воронихинской описи Старов отозвался вполне солидарно с мнением строителя, но самый факт передачи мнения Воронихина обсуждению Старова доставил строителю много затруднений впоследствии, так как создалась зависимость автора от ментора-контролера. Вскоре Воронихин представил Комиссии список лиц, которых он при гласил к себе в помощники, определив каждому из них соответственное вознаграждение. Комиссия предложенный список утвердила и в помощь Воронихину назначены были лица с следующим годичным содержанием: по архитектуре: академик 9 класса Андрей Михайлов — 500 руб., 12 класса Павел Филиппов — 600 руб., по каменной на Пудости ломке: 14 класса Гирше — 600 руб., по практике каменные мастера: Марко Руджи — 1.000 руб., Иероним Руско — 1.000 руб., по работам на практике ученики плотничных дел подмастерье Петр Железников — 300 руб., каменных дел подмастерье — Петр Кромалев — 300 руб., Попков — 13 класса — 300 руб., по разным комиссиям помощники Михайла Горлов — 9 класса — 300 руб., Михайла Чижов 9 класса  — 300 руб., по письмоводству писец Иона Киселев — 300 руб. Потом, уже во время производства работ, Воронихин так распределил своих помощников: Михайлову быть при чертежной, Филиппову и Гирше быть «у показания вообще всех работ и свидетельства в доброте материалов, употребляемых к строению, и в рассуждении небытности его доверяет входить с представлениями в Комиссию о требовании материалов и других надобностей», Чижову у земляных работ, Руджи и Руско у каменных работ, Железникову и Попкову у отливки воды, у свайной бойки и у показания плотничных работ, Кормалеву у приемки железных поковок. <…>

Каменная кладка продолжалась до 27 ноября, когда она была остановлена из за наступивших морозов. К этому времени Жерехов успел положить плиты, щебня кирпичного и кирпича для облицовки подвальных стен198 куб. саж., Дегтеров 134 куб. саж. и Петров 209 куб. саж., a все вместе они уложили 541 куб. саж. По отчету бухгалтера за 1804 год, видно, что всего плиты и щебня за все устройства фундамента положено 1.884 куб. саж., за каковую статью уплачено 53.114 руб. Кладка под стены велась из тосненской плиты, а под пилоны храма фундамент сложен особо тщательно из тесанного гранитного «морского» камня, сложенного на рольном свинце шаблонными штуками, взаимно схваченными железными скобами. Работы Комиссии в 1801 г. окончились тем, что скульптору Генриху Берри были заказаны модели капителей и баз — внутренних и наружных колонн с пилястрами за общую сумму в 900 руб. С 26 ноября 1800 г. по 31 декабря 1801 г. Комиссия имела 104 заседания.
15 сентября 1801 года в Москве короновался Император Александр 1-й. Незадолго до своего отъезда из Петербурга в Москву, а именно, 27 августа Государь произвел закладку Казанской церкви. «Кроме Государя, Государыни, Государыни Матери, по словам современника, на закладке присутствовали Великий Князь Константин Павлович, Великая Княгиня Мария Павловна, Великая Княгиня Екатерина Павловна (оба младшие Великие Князя и младшая Великая Княжна в это время были уже по пути в Москву). На этом торжестве присутствовали также наследный принц Баденский с супругой и двумя дочерьми, принцессами Амалией и Марией, и наследный принц Мекленбург-Шверинский с супругой Еленой Павловной». Участие в торжестве закладки Государя, положившего первый камень в основание строящегося храма, многих Высочайших персон, подчеркнуло особую важность будущего сооружения. Та торжественность, с которой произведена была закладка храма, служила залогом величественной будущности Казанского собора. Среди сонма Высоких Гостей, принявших участие в закладке, трогательно отметить присутствие Вдовствующей Императрицы, которая, на учтивое приглашение графа Строганова посетить предстоящее торжество, ответила письмом, окаймленным траурной лентой, следующего содержания: «Граф Александр Сергеевич. С особливым удовольствием приемля приглашение Ваше к присутствованию при заложении церкви Казанския Богоматери, не оставлю быть при сем священнодействии, тем более, что оный храм восприял начало свое по воле блаженныя памяти Государя Императора. При сем случай повторяю Вам уверение, что Я есмь и всегда пребуду Вам доброжелательная Мария. Павловск. 26 августа 1801 г.»

К чину закладки храма Комиссия о его построении, ъ виду присутствия Государя, приготовила все необходимый принадлежности для совершения закладки и всю обстановку с полной парадностью. Все помосты были украшены красным сукном, для Государя построена была палатка, сделанная из «фланского полотна», мастер Фишер приготовил бронзовую доску с надписью, академик Ажис сделал крест для каменного ящика. На кирпичах, которые клали Высочайшие Особы, были сделаны и вызолочены вензеля каждой из Особ, мастер Алброн заготовил латунные ящики для положения медалей и монет. Государь и Императрицы положили в ящик по золотой медали, для сего случая выбитых, причем любопытно отметит, что на медалях этих Государь не разрешил поместить собственное изображение. К торжеству закладки Гоф-Интендантская комиссия доставила два молотка, две малых и одну большую серебряный лопатки и ящик красного дерева два раствору. Комиссия заказала еще одну серебряные лопату и молоток, а как доставленные Гоф-Интендантской Конторой инструменты были уже в употреблении при закладке Михайловского Замка, то на них были поставлены новые инициалы. Для прочих знатных особ были заготовлены стальные лопатки и молотки с ручками красного дерева. Комиссия о построении нового храма, услуживая Высочайшим Особам, вся присутствовала на закладке, за исключением Карадыгина, который был Высочайше назначен соучаствовать в Коронационной комиссии и Ходнева, которому было поручено везти в Москву корону, граф же Строганов в торжестве коронации не участвовал.<…>

На производство земляных и каменных работ были произведены торги вновь, причем за выемку земли с отвозкой ее на судах в места, полицией дозволенный, плачено было 7 р. 40 к., а за кладку куба плиты 6 р. 50 к. Для забивки свай были доставлены две чугунные «голландские» бабы от Мраморного Дворца. Так как казенные кирпичные заводы, согласно Высочайшей воле, были переданы в полное ведение Казанской Комиссии, которая пока еще не нуждалась в кирпиче, то его комиссия отпускала по «казенной» цене 13 р. 50 к. на различный потребности Гоф — Интендантской Конторы, а в 1802 г. на постройку Генерал-Прокурорского Дома, Князю Тюфянину для устройства аллеи по Невской Проспективе и в другие места. Получавшиеся от продажи кирпича деньги поступали в распоряжение Комиссии. Казенные кирпичные заводы, именовавшиеся Невскими, состояли из трех групп заводов: 1) «Тосненские» первые и вторые нижние — дававшие в год 3.900.000 штук обжигу. 2) Сазоновские и при Федоровском Ручье —1.200.000 обжигу и 3] Славянские — 1.800.000 шт. обжигу. К управлению казенных кирпичных заводов принадлежали также заводы Фаянсовые и Гончарные. Во главе управления всеми заводами стоял коллежский ассесор Белянин, находившийся во все строение Казанского собора в деятельной переписке с Комиссией. В мызе Пелла смотрителем был «8-го класса» Гизер, а при нем состоял 1 сержант, 2 унтера и 15 инвалидов. На обязанности этих лиц лежало: принимать строительный материал от ломки флигелей и сдавать их сначала в Михайловский Замок, а потом в Комиссию Казанского собора. Три колоссальных флигеля, которые были сломаны в Пелле, отстояли на 130 с. от берега, следовательно, они находились сзади той каменной ротонды, которая единственно сохранилась от бывшего великолепного дворца. В 1802 г. из Пеллы было доставлено к строению Казанской церкви одной только плиты, вынутой из фундамента, 106 куб. саж. Когда 30 июля 1802 г. Гоф-Интендантская Контора, представив громаднейшую опись материалов, находящихся «на магазейном дворе» и доставленных из Пеллы, просила Казанскую Комиссию уплатить за провоз 5.200 руб., то Комиссия ответила в Г. — И. Контору предложением: оставить весь каменный материал для нужд Комиссии, а деревянный продав, произвести теми деньгами расчет за доставку. Благодаря тому, что смотритель Белянин из доходов кирпичных заводов за проданный в 1802 г. кирпич внес в кассу Комиссии 29.430 р., Комиссия имела возможность несколько расширить план своей деятельности и, вместо предположенных 300 куб. саж. плиты, в 1802 г. уложила в дело более 400, также и количество свай и роствергов было употреблено больше предположенного. 2 октября Комиссия о построении Казанской церкви в своем полном составе обсуждала вопрос о том, что делать ей дальше, если «на расчленение комиссии», относительно семилетнего срока производства работ и соответственных ему выдач денег «не воспоследовала Высочайшая конфирмация»? В виду того, что 8 сентября 1802 г. был издан манифест, что все публичные здания состоят в ведомстве Министра Внутренних Дел графа Виктора Павловича Кочубея, Комиссия решила ходатайствовать об утверждении «расчленения» чрез графа Кочубея. Прошло две недели. Как и кто повлиял на Государя — неизвестно, но совершилось чудесное, Государь проявил свою милость и приказать соизволил о выдаче на будущий 1803 год 300.000 рублей в распоряжение Комиссии о построении Казанской церкви. Тягостный кризис миновал, от 15 октября 1802 г. Казанская Комиссия вновь пользовалась Монаршим благоволением, Новый Государь стал интересоваться постройкой и сам лично, неоднократно, производил как осмотр строения в целом его виде, так и обсуждал с графом Строгановым детали будущего величественнейшего памятника Своего Царствования. На другой же день Комиссия оживленно толкуешь о будущих планах, и архитектор Воронихин заявляет Комиссии, что, «в силу благоволения Его Императорского Величества и соответственного намерения Комиссии, работы по строению церкви с нынешнего году имеют быть несравненно противу прошлогодних работ обширнее и требуют благовременного начала», а посему он полагает нужным подрядить следующие работы: доставить цокольный камень, плиты, граниту «морского» для внутренних колонн, извести и песку, кирпича для связей железа, а также озаботиться подготовкой художественных работ. Комиссия назначила дни торгов, начиная с декабря месяца, на поставку всех указанных материалов. Наиболее интересными делами Комиссии за 1802 г., кроме упомянутых, является дело о закрытии проезда по Мещанской (ныне Казанской) улице и въезда в Воспитательный Дом, по случаю работ и склада материалов, о чем 26 июня было послано от Комиссии сообщение Военному Губернатору Михаилу Дарионовичу Голенищеву-Кутузову и Опекунскому Совету. Также небезынтересно упомянуть, что в декабре месяце к строению Казанской церкви был доставлен дикий кордонный камень, оставшийся от одежды Петропавловской крепости. Да 1802 год Комиссия имела 75 заседаний.<…>

Благодаря милостивому вниманию Государя и тем суммам, которые, по Его приказанию, поступили в распоряжение Комиссии, 1803 год оказался весьма продуктивным в отношении как произведенных строительных работ, так и своевременных подготовительных работ Комиссии. Прежде всего в 1803 г. были окончены земляные работы, работы по откачке воды, забивке свай, укладке ростверга, возведен весь фундамент, приступлено к укладке гранитного цоколя и кирпичной кладке стен погребов, и осенью того-же года приступили к устройству лесов. Строительные работы начались с 24 апреля, 12 июня была окончена отливка воды, свай было забито 2.905 штук круглых и шпунтовых 390 шт. Плиты Тосненской уложили 430 куб. саж., причем за куб плиты плачено 21 руб., цоколя гранитного 82 пог. саж., песку употребили 178 куб. саж. Каменные работы производились не так, как в предшествующих годах, когда подрядчик брался уложить плиту с куба, а кирпич с тысячи, но иначе, а именно, в виду мнения архитектора о том, что заявленная на торгах цена 9 руб. бут и 5 руб. кирпич велика, каменщики наняты у подрядчиков помесячно, по цене мастеру 25 руб., а носчику и известнику 15 руб. в месяц. На эти работы был составлен контракт с купцами: Жереховым, Егоровым и Дегтеревым, обязавшимися поставлять по 75 человек рабочих каждый. По этому контракту инструменты для работ и квартиры для рабочих должны были быть представлены от Комиссии. В этом контракте есть интересная подробность о том, как работали каменщики в те времена: «на работу выходить обыкновенно при восхождении солнца и по полуночи в 11 часов для обеда и отдохновения с работы бить в колокол, а по полудни в часте бить в колокол на работу, и отшабашивать при захождении солнца также по знаку колокола». Майская ночь в Петербурге занимает время около 4 часов, да на обеденный отдых давалось 2 часа, таким образом день имел 18 рабочих часов, за что полагалось в рабочую пору 1 р. платы.<…>

Деятельность Комиссии в 1804 г. определяется рапортом Воронихина, доставленным им 8 января в Комиссию о предстоящих работах, из коего следует, что по его, Воронихина, мнению «в течение лета нынешнего 1804 г. здание имеет быть возвышено в стенах церкви до четырех, а колоннады с портиками до трех сажен от поверхности полов», а посему необходимо приготовить материалы, как-то: кирпич в количестве двух миллионов штук, гранитного цоколя, лещадок, ступеней, пудовского камня, извести, песку и пр., а также о том, что каменщиков нужно пока 50 человек, но пора сдать столярные работы, так как окна нижнего яруса будут выложены в текущем году. Комиссия с планом работ согласилась и сделала распоряжение о вызове конкурентов на доставку необходимых материалов и на производство работ. Энергичные и умелые действия Воронихина побудили графа Строганова сделать предложение Комиссии об увеличении вознаграждения архитектору на наем квартиры в сумме ежегодно 500 рублей, а его помощнику Грауэру въ 400 руб. При этом граф Строганов предложил также изготовить ведомость о расходе, учиненном на устройство нижней, уже сделанной части строения. Из этой ведомости, составленной бухгалтером Тушенским, видно, что Комиссия произведя вышеуказанные работы на сумму 401.182 рубля 58,5 коп., получила тем самым экономию в сумме 52.093 рубля 70, 7 коп. Таковое явление, очевидно, порадовало Комиссию и было отнесено «к отличному искусству и неусыпному попечению, оказанному г-м архитектором и профессором Воронихиным», тем не менее, Комиссия усмотрела, что первоначальная смета, представленная архитектором, неминуючи, должна быть увеличена непредвиденными расходами, появившимися благодаря хотя бы увеличению срока деятельности самой Комиссии, требовавшей немалых денег для жалованья служащих. Когда смета составлялась, то рассчитывали окончить строение в три года и на содержание чиновников Комиссии была предположена сумма, недостаточная для семилетней работы, тем более, что жалованье Старова и содержание Пеллинской команды совершенно не было предусмотрено сметой. Вследствие этого Комиссия постановила, с ответственного разрешения для учинения этого расхода производить позаимствования из общей строительной суммы. Наиболее крупным контрактом. заключенным Комиссией в 1804 году на производство строительных работ, является контракт с мастером Гербером, который согласился сделать рамы оконные — большие по цене 145 р., верхние по 90 р., купольные по 100 р.. за три большие двери — 1.300 р., за меньшие по 310 р. и т. д. По этому контракту Гербер был обязан оконные рамы сделать из дубовых брусьев толщиною в 4 и шириною в 5 вершков, отверстия же рам разделять неподвижными горбылями стоячими и поперечными, двери делать без рам (условие для современной техники мало понятное) с массивными обвязками и филенками, с разбивкой оных согласно наружных бронзовых досок (так как, де, три большие двери снаружи накроются бронзой: одни двери покроются бронзой литой с барельефными впадинами, а двое других накроются латунью по филенкам). К числу столярных работ Гербером включено условие о навеске всех приборов для приправки и запора дверей с окнами. Bсе работы Гербер обязан был сделать «из самого лучшего сухого своего Казанского дуба, без синевы, сучьев и черных пятен». Лес же Комиссия имела намерение испросить из Адмиралтейской Коллегии с тем, чтобы выбирал лес сам Гербер, а стоимость леса Комиссия полагала вычесть из общей суммы Герберовского подряда.<…>

11 октября Александро-Невской Лавре по которому Лавра приняла на себя обязательство доставить в будущем 1805 году 600.000 кирпичу, на каковое действие Комиссия была вынуждена, вследствие неаккуратности в доставке и плохого качества кирпича казенных заводов. В 1804 г., к зиме, было доставлено к строению церкви 30 монолитных колонн из Выборга, причем в октябре месяце комиссар Папков донес комиссии, что все колонны выломаны и что можно распустить рабочих. На самом же деле Папков в своем донесении не вполне был близок к истине, чем впоследствии доставил не малую заботу Комиссии. К делам Комиссии 1804 г. относится также дело о покупке дома девиц Еропкиных и купца Шуйского. Это дело возникло по нижеследующему поводу: дома священнослужителей и церковников старой Казанской церкви были частью сломаны, частью отданы под жительство чиновников Комиссии. Эти деревянные постройки не отличались своей прочностью, потому что смотритель Бекетов 30 июня донес Комиссии, что «связь, где квартирует казначей и другие служители, всего девять семейств, усмотрено им, что требует поправления», а также и «связь, в которой квартирует архитекторский помощник Железников, регистратор Шпаков и канцелярист Шпаков, пришла в такую ветхость, что никоим образом квартировать нельзя». Воронихин по сему делу представил свой отзыв, в коем прописывает, что эти связи чинить не стоишь, а лучше разобрать, к годному материалу добавить нового и построить эти дома вновь. Комиссия же, приняв во внимание, что указанный постройки занимают места, близкие к строению церкви, мешая складу материалов, а также вызывают естественное опасение в могущем произойти пожаре лесов строящейся церкви, постановила: дома сломать, а вместо них купить для помещения Комиссии и чиновников дома, стоящие близ церкви и принадлежащие: первый госпожам Еропкиным (покупка эта в 1804 г. произведена не была), а второй купцу Шуйскому. Для приобретения дома был и еще один мотив: дома эти все равно купить необходимо будет «для открытия вида церкви». 1804 г. закончился подсчетом употребленных за год материалов по описи, представленной комиссаром Жофруа. Из этой описи видно, что кирпича за год положено в дело первых трех видов 1.103.630 шт., алого 23 тысячи, на строение церкви и колоннад извести серой пошло 187 куб. саж., песку 92 куб. саж. и пр. За истекший год Комиссия имела 127 заседаний.<…>

1805 год особенно отличался оживленной деятельностью Комиссии по построению Казанской церкви, чему причиной было Высочайшее повеление о выдаче на строение церкви помимо очередных 350-ти тысяч, которые выдавались из С.-Петербургского для Статных Сумм Казначейства, еще 480 тысяч рублей, сданных в Государственный Заемный Банк. Работы по построению церкви продолжались энергично и в течение зимы, так как на обработке и полировке камня работало более 500 человек, да при лесах работало 150 плотников. Такое количество рабочих и появившиеся между ними болезни побудили Комиссию, по совету постоянного при Комиссии лекаря Мартына Зегера, построить свою больницу. По подсчетам, произведенным за истекший 1804 г., выяснилось, что на Пудости заготовлено 650 куб. саж. камня, а также доставлено комиссионером Друри 127 пилястровых и 151 колонных чугунных баз весом 21.784 пуда на сумму 50.221 рубль. Лесу было привезено 4.165 бревен за 1804 год, между тем, как за первые три месяца 1805 года бревен было доставлено к строению 4.515 шт. Зимой доставлялся камень с Пудости, за доставку которого была установлена цена по 10 коп, с пуда. Александро-Невская Лавра к февралю месяцу успела доставить к Казанской церкви 300 тысяч кирпичу. Извести к тому же времени было доставлено 300 куб. саж. по 39 руб. 50 коп. с куба. Таким образом, к весеннему началу работ, судя по промемории от 7 марта, составленной Комиссией для графа Строганова, оказывается что морского гранита пятьдесят пять колонн, вышиной каждая двенадцать с половиною аршин, но только все выломаны, но из них сорок семь привезено к строению и девятнадцать в совершенной отделке готовы, Пудовского камня привезено 190 к. с., кирпичу у строения 300 тысяч. Строятся внутренние и приводятся к окончанию наружные леса с железными укреплениями, на мраморных ломках заготовляются для полов церкви мраморные плиты, производятся столярные работы, сделаны подряды на поставку для крыши церкви и купола листового железа, также Закуплено свинцу, досок и пр. Кроме того, командированы для найма каменщиков и каменотесцев, числом до пятисот человек, с суммою, нужной на задатки, в Ярославскую, Костромскую и Вологодскую губернии комиссионеры и, сверх того, Императорская Академия Художеств для отливки бронзовых статуй и иных вещей исправила на счет Комиссии литейную мастерскую и начинает производить художественный, живописные и скульптурный работы. Из этой «промемории», действительно, явствует картина живой и разносторонней деятельности Комиссии, которая в своем стремлении сберечь казенную копейку доходила до крайних пределов, как-то указанная посылка комиссионеров для найма рабочих на месте. Этот новый способ явился уже третьим по счету; то сперва сдавали подрядчику каменную кладку с тысячи кирпича, в видах экономии, стали от подрядчиков нанимать людей помесячно и, наконец, додумались нанимать этих людей непосредственно на местах их жительства, употребляя притом типичный прием предварительной дачи задатков. В течение всего лета 1805 г. работы по строению храма велись самым энергичным образом: на каменной кладке работало 150 человек и еще в июне принаняли 26 человек, при каменщиках состояло 30 человек подносчиков, кроме того, на лесах работало 45 плотников и 80 человек поденщиков, на обработке Пудожского камня трудились 450 человек каменотесов, на выделке гранитовых колонн стояли 340 человек, да на выделке мраморных наличников работали 15 человек, таким образом, под непосредственным наблюдением Комиссии ежедневно работало 1.536 человек. Помимо указанного количества, на строении работали люди, поставляемые от подрядчиков, так к концу лету, для ускорения каменных работ, подрядчики поставили 150 каменщиков, да еще подрядчик Вирачев, производивший работу по прокладке путиловских плит в каменную кладку, по пробивке 42-хъ каналов для труб и душников, поставлял народ отдельно. Максимальный счет рабочих оказался в начале октября, когда чиновникам Комиссии пришлось отдельно рассчитывать более 2.000 человек. Если принять во внимание, что, кроме этих людей, работавших при самом строении, столько же работало для церкви в Пудожи, на кирпичных заводах, мраморных выборгских ломках, в различных мастерских, да еще присоединить возчиков, то мы получим общее число людей, занятых делом строения Казанской церкви, без мала равное пяти тысячам. Велико было количество рабочих, велика была и забота Комиссии, которая за 129 заседаний 1805 года оставила о своей деятельности 107 дел, из коих один журнал постановлений Комиссии имеет 1.143 листа, представляя из себя том толщиною в 9 дюймов. Сколько времени и труда отняло одно только пудожское дело. В 1804 году Комиссия, удалив непорядочного подрядчика Копылова, послала на пудожские ломки своего комиссара Поспелова. Поспелов, судя по письменным сношениям его с Комиссией, вел дело с видом делового человека, исправно получал ежемесячные посылки денег и так же исправно отсылал расходный ведомости. Неточности в размерах высылаемых Поспеловым камней по сравнению с выданными ему шаблонами заставили Воронихина самого съездить в Пудость. После чего от Поспелова Комиссия потребовала отчета о количестве выломанного камня. Поспелов ответил, что выломано 412 куб. саж. Комиссия, принимая во внимание, что, по архитекторской смете, предположено камня всего 1.252, а за три года выломано 1.276 куб. саж., постановила прекратить ломку, потребовав от Поспелова реестр камней. Поспелов ответил, что реестра у него нет, а есть только счет камней, так как он выламывал камни по одному типу, не имея на то никаких указаний от архитектора, ни размеров, ни шаблонов не высылавшего. Обвинение, направленное против Воронихина, было последним, с большой резкостью в тоне отзыва, отвергнуто. Поспелова было решено отстранить и заменить Чижовым. В данном постановлении комиссия не была единодушна, так как член Комиссии Овсов, видимо, не вполне удовлетворенный объяснениями Воронихина, остался при особом мнении. Назначенный на место Поспелова Чижов, конечно, не мог сразу исправить всей получившейся путаницы, вынужденный к тому же дать дело четыремстам рабочим. Тогда (9 сентября) граф Строганов уведомил Комиссию, что так как на строение доставлено 522 куб. саж. камня, а здание выведено до карниза и производится большая часть скульптурных работ. то остающееся количество более 700 куб. саж. вполне достаточно для окончания, а посему он предлагаете пудожских мастеров перевести на обтеску, а ломки прекратить. Комиссия предложение графа приняла, сократив при этом количество Пудожских рабочих до ста шестнадцати человек. <…>

Затем известно нам, что для подъему гранитных колонн и пудожских камней Комиссия приобретала беляные канаты толщиною в 3—5—6 и 7 дюймов, коих «спуски» имели соответственные веса—7 п. 30 ф.—21 п. 12 ф.—27 п. 20 ф. и 40 пуд. 20 фунтов. Из 300.000 кирпичей, доставленных Александро-Невской Лаврой, оказалось 78 тысяч браку, да из казенной поставки не допущено к употреблению 40 тысяч. Этот кирпич, в количестве 33 тысяч, был продан частным лицам по 10 рублей, 10 тысяч пошло на устройство фундамента для модели, а остальное количество 75 тысяч было уступлено Медицинскому Управлению для постройки Клиники на Выборгской стороне. Когда в сентябре был произведен подсчет кирпича, доставленного с казенных заводов, то оказалось, что вывезено за 1805 г. 1.210 тысяч, да готового к отправке 390 тысяч имеется на заводе. Комиссия, получив эти сведения, нашла количество имеющегося кирпича для строения церкви достаточным и предложила смотрителю Белянину обжиг кирпича прекратить и распустить кирпичников. Кроме всех ранее указанных сортов строительного материала в 1805 году для постройки оказывается выписанной еще одна порода камня, а именно Ревельский известняк, который предназначался для перил верхней балюстрады. В конце октября, перед роспуском каменщиков, Строганов предложил Комиссии заключить условия с каменщиками на будущий год, дав им задатки; таким образом 92 отборным каменщикам было выдано задатков на сумму 4.000 рублей, причем Воронихин заявил, что этого количества недостаточно и что, по его мнению, на будущий год необходимо иметь 250 каменщиков, которых и решено было поискать на месте их жительства. Работы предстоящего года обещали быть особо серьезными, так как надо было начать кладку сводов, поэтому Воронихин увеличил штат своих помощников новыми лицами: Арнольдием и Елескиным. Весьма продуктивные результаты работ 1805 года требовали от Комиссии большого расхода денег, и хотя в начале года она и имела в распоряжении 830 тысяч, тем не менее, при среднем ежемесячном расходе Комиссии в 70 тысяч рублей, означенной суммы с трудом хватило до конца года. <…>

Из рапорта Коллежского Советника Белянина видно, что к Казанской церкви в 1806 году доставлено 2.200.000 кирпича и, кроме того, из Казенных заводов к Смольному Монастырю для постройки Нового Вдовьего дома доставлено 1.700 000 кирпичей. По заказу графа Строганова, иностранный купец Рембер доставил 5.950 пудов французского алебастра по цене 50 коп. за пуд. <…>

В последующие за 1809 годы 1810 и 1811 деятельность Комиссии заключалась в том, что она приготовляла постройку собора к его освящению. Все подряды были заключены и заказы на работы и поставки были сделаны, оставалось только наблюдать за их исполнением и оплачивать предъявляемые счета. В 1810 году Комиссия получила в свое распоряжение 330.618 р. 86 3/4 коп., так что к 1811 году вся сумма получений была равна 3.723.271 р. 63 3/4 к., превысив тем самым сметное исчисление на 879.836 р. 86 3/4 к., тем не менее, к 1 Января 1811 года Комиссия имела на 51.347 рублей неоплаченных счетов. В
1811 году на окончание постройки было выдано еще 291.451 р. 80 3/4 к. и, кроме того, на построение решетки особая сумма в 221.968 рублей. Так что к освящению собора Комиссия о его построении получила с начала открытия своих действий 4.336.691 руб. 67 1/2 коп., причем надо заметить, что в единственно ее распоряжении находились с 1 января 1803 года Тивдийские и Рускольские ломки, доставлявшие на постройку мрамор и получавшие содержание непосредственно от казны 11.896 рублей в год. Эти ломки состояли в ведении Комиссии до 1 июня 1814 года и содержание их обошлось Казначейству 135.812 руб. 65 коп., каковая сумма также должна быть присчитана к стоимости собора. В вышеуказанную сумму не входят материалы, которые Комиссия получала из Пеллы, а также не сосчитана действительная стоимость кирпича, на который Комиссия израсходовала 57.977 руб. 60 коп. при количестве 8.065.390 шт., благодаря тому, что она пользовалась всем производством Казенных заводов. А те различные строительные материалы, которые свозились бесплатно, по распоряжениям Гоф-Интендантской Конторы, от разных строений, конечно, тоже стоили не малых денег. <…>

С января месяца Комиссия приступила к сломке дома девиц Еропкиных, который находился впереди строящегося собора, закрывая на него вид с Невского проспекта. Вопрос этот возбужден был впервые еще в 1804 году, но не получил осуществления за неимением на тот предмет денег. В 1809 году дом Еропкиных был по Высочайшему соизволению куплен в казну и передан в ведение Комиссии о построении Казанской церкви. — Дом Еропкиных сторгован был за 100 тысяч рублей, причем Государь, помимо этой суммы, соизволил пожаловать им еще 5.000 рублей, принимая во внимание, что за время постройки храма, все жильцы из этого дома выехали и дом стоял пустой, не принося владелицам никакого дохода. Для сломки дома был приглашен подрядчик Пахомов, который обязан был сломать дом с каменными сараями по 2 р. 40 коп. с тысячи выломанного кирпича и по 7 рублей с кубической сажени подовой и фундаментной плиты, которая пошла для устройства фундамента ограды. Дом был крыт черепицей, проданной в количестве 4.600 шт. Надворному Советнику Ростовцеву. Всего кирпичу было выломано 172 тысячи целого и 85 куб. саж. половья. Ломка дома велась не очень энергично, так что она затянулась до 1811 года, на что было обращено внимание Государя. 2 августа Строганов писал в Комиссию: «так как Государю Императору благоугодно было повелеть мне, дабы дом, купленный от Г.г. Еропкиных сломан был в самоскорейшем времени, то я предлагаю Комиссии поспешить исполнением сего Высочайшаго повеления», а для расходов взять деньги из суммы, полученной на построение решетки. <…>

31 декабря 1811 года от князя Голицына на имя Чекалевского поступило сообщение: что Его Величеству угодно было приказать, чтобы казенные кирпичные заводы, состоявшие с 1800 года в ведении Комиссии о построении Казанской церкви, были переданы обратно в ведомство Гоф-Интендантской Конторы. <…>

К записке сделано примечание, что кирпич, оставшийся от построения собора и переданный от Комиссии о построении Казанской церкви во владение собора, лежит на открытом воздухе и подвергается разрушению и хотя его вполне достаточно для переустройства дома, но он может разрушиться окончательно, если не употребить его в дело немедленно. Когда предложение князя Голицына было заслушано в Комиссии Духовных Училищ, то там последовало решение, вполне удовлетворяющее желание причта. Тем не менее дело это приняло несколько иной оборот, так как князь Голицын 13 февраля 1813 года вошел в Комиссию с сообщением о том, что у соборян объявился благодетель Яковлев, который намерен пожертвовать на постройку причтового дома «полосного» железа на 50 тысяч рублей с тем, чтобы о его жертве было доложено Его Величеству. Кроме того, протоиерей Сырохнов сообщил ему, князю Голицыну, что экономические суммы собора возросли до тридцати тысяч, а так как, с одной стороны, Далер соглашается несколько тысяч уступить с своей цены, а, с другой: тот же Яковлев обещает дать кровельного железа, сколько потребуется для крыши дома, то посему покупка дома может быть произведена соборянами помимо займа у Комиссии. Из дальнейшего течения этого дела видно, что Далер уступил дом за 96 тысяч рублей, полосное Яковлевское железо обращено было в капитал указанной суммы 50.000 рублей, церковные суммы еще поднакопились и дом, наконец, поступил во владение собора. Но так как церковные деньги предназначались не на покупку дома, а на переустройство его, то соборный причт вынужден был изыскивать для означенной цели необходимый средства, тем более, что программа переустройства значительно расширилась и включала в себе пристройку фасадной части, дворового флигеля и надстройку этажа. Поэтому, хотя в 1813 году причт через С.-Петербургскую Духовную Консисторию и получил от Комиссии Духовных Училищ заимообразно для переустройства дома 10.000 р., тем не менее эта сумма оказалась достаточной для частичного переустройства дома, годного лишь для помещения причта и не дававшего ожидаемых с дома доходов. Через три года соборяне снова обеспокоили своего Владыку, Высокопреосвященного Амвросия, просьбой об исходатайствовании займа в 100.000 р. у Комиссии Духовных Училищ, куда 13 сентября 1816 года член означенной Комиссии, Амвросий, Митрополит Новгородский и С.-Петербургский и Кавалер, обратился с нижеследующим предложением: «Здешнего Казанского собора протоиерей Иоанн Бедринский, ключар Петр Мысловский и староста церковный купец Стефан Копосов в представленном ко мне рапорте, объясняя, что начатый дом для священно-церковнослужителей оного собора по Высочайше конфирмованному плану, приходить вчерне к окончанию, на сооружение которого в продолжение двух лет употреблена не только вся в наличности имевшаяся и от времени до времени вновь от сборов поступавшая церковная сумма, но еще за разные материалы и за работу мастеровым людям следует заплатить пятьдесят тысяч рублей, сверх того на отделку внутренности дома приличным образом необходимо потребуются и впредь весьма значительные расходы, просят ходатайства моего у Комиссии Духовных Училищ об отпуске им заимообразно на строение церковного дома ста тысяч рублей, с представлением в обязанность Казанскому собору взносить в Комиссию занятую сумму, когда угодно по частям, смотря по количеству прихода оного». С своей стороны Владыко Амвросий присоединяет и свою о том просьбу, предлагая Комиссии испросить на выдачу означенной суммы взаймы соизволения Его Императорскаго Величества. Из переписки собора с Комиссией по сему делу видно, что в 1813 году остаточных сумм из церковной экономии было 6.205 р. 77 к., пожертвований 2.000 рублей, в 1814 году экономических 12.209 р. 95 к. и жертвенных 5.200 рублей, в 1815 году экономические суммы сразу возросли до 20.551 р. 09 к. и за первые три года домостроительства собор уплатил 50.000 руб. за материалы и работы по дому. Дальше видно, что проку от церковного кирпича было мало и необходимо было купить 590 тысяч кирпичей у частных заводчиков, причем за тысячу было плочено по 47 руб. на ассигнации, вспоминая о том, что во время строения собора кирпич покупался по 13 р. 50 к., можно видеть разницу в курсе ассигнаций, за 15 лет упавших ценностью в четыре, примерно, раза противу прежней.

Источник: Казанский собор 1811-1911 в Санктпетербурге//Составил архитектор Андрей Аплаксин. — С. 11, 12, 14, 15, 16, 19, 21, 24, 25, 28, 30, 36, 37, 43, 53, 54